Я и ты. Раздельно. Слово "мы" нам точно не подходит. Но каким-то образом, каким-то невообразимом образом появилось слово "нас". У "нас" есть один единственный секрет, который, знаешь ли, половинит меня и выворачивает наизнанку.

Когда тебя ограничивают во времени, это непременно оказывает эффект. Ты можешь начать торопиться, занервничать, или наоборот, испытать облегчение, - всё зависит от ситуации. Но, так или иначе, время, когда его ограничивают, делается вдруг осязаемым. Обретает вес, иногда даже вкус, цвет и запах. Время становится похоже на чётки в твоих пальцах, которые ты перебираешь безостановочно: бусина за бусиной, и сбиться тут невозможно.
Потому что, конечно же, время течёт независимо от нас. И оно ничего не боится.

Нет, он не следовал за ней тенью, заставляя нервно оглядываться по сторонам и избегать уединенных коридоров и кабинетов, не забрасывал анонимными записками, заставляя строить ненужные предположения, теряя покой и сон. Все было совсем наоборот. Ромэн улыбался ей открыто и широко и вел себя вполне привычно, ну, разве что чуть внимательнее смотрел в глаза, – такова была картина для однокурсников и студентов других факультетов, с которыми у них были совмещенные занятия, для преподавателей и других обитателей школы. Но молчаливый диалог, а это, безусловно, был именно он, который вели эти двое между собой взглядами, улыбкам с одной стороны и нервными ответными жестами с другой, был красноречивее слов.

Протяжное сдавленное "Джейк" - уже не просьба остановиться, уже откровенное требование не останавливаться... Оливия могла спорить, могла ругаться, капризничать и скандалить, но когда Джейкоб нависал над ней, такой дурманящий, пахнущий дорогой туалетной водой, с его этой лёгкой щетиной на подбородке, с этим взглядом мужчины, уверенного в том, что получит желаемое, когда он целовал её, обнимая и прижимая к себе, когда лишал последних сил в постели - тогда Оливия понимала, почему она всё ещё с ним...
И снова и снова позволяла Джейкобу то, что не позволила бы никому другому.

И сейчас, глядя на кружащийся снег, блондинка вспоминала, как такие же пушистые хлопья падали на любимое лицо и впервые не таяли, словно желая укрыть отца от всего мира, спрятать его от любопытных глаз и сохранить страшную тайну...

Вся правда в том, что самые громкие слова продирают себе дорогу из самых глубин сердца. Даже, если вы себе всю жизнь клялись в очерствении оном, старательно душили зачатки проявления чувств или, упаси Мерлин, внезапной острой иголкой вытаскивали из себя милосердие, как, например, вытаскивают занозу из пальца, вы все равно обречены.

И весь наш прочно выстроенный мир на деле оказался фальшивым карточным домиком со стремительно разваливающимися стенами.
Первой пала Королева.

СИМОНОЧКА
СИМОЧКА
МОНОЧКА
МОНИ
МОНЮШКА
МОНАНУЛЬКА
ХАКУНА-МОНАНА!

Магия становится для них чем-то само собой разумеющимся, теряя всю свою суть и смысл.  Они перестают видеть в ней красоту, просто используя по поводу и без. Очищая свою одежду, склеивая сломаные вещи. Эта магия сама того не замечая портит их, развращает. Они станут менее бережно относиться к вещам, зная, что их восстановление не потребует особых сил. И увы, они менее бережно начинают относиться и к людям, бросая в них пренебрежительное "магглы". Разве для этого была дана им магия? для высокомерия? Для того чтоб они разучились ценить и уважать? тогда магия это не добро, а зло.

Я ненавижу магию! ту, которой учат в стенах этой школы. Но я приемлю магию в других ее проявлениях. Во взгляде, говорящем без слов, для которого вовсе не обязательно уметь передавать и читать мысли. В имени близкого человека, произнесение которое сможет унять боль лучше любого заклинания из колдмедицины. То, что может пройти незамеченным даже для магов, но распознанно обычным магглом.

Должно быть, Луна действительно развернется темной стороной, но только при условии, если Юсеф наконец-то начнет обращать внимание на чувства окружающих.

Стана была приверженцем неприкрытой правды во всей ее горечи и со всеми ее неотвратимыми последствиями, предпочитала широко смотреть на страхи и изъяны мира. Приукрасить - значит лишить возможности оценить опасность в полной мере, задурманить, практически подписать на верную смерть при реальных условиях

Сначала становится дико страшно, паника закрадывается под ребра, проворной змеей окутывает мне талию и пропадает так же внезапно, как и появилась. Паника уступает место затейнику холоду, что паучьими лапками так быстро бегает по моей гладкой коже и вызывает целый шквал таких же проворных мурашек.

мы снова встретились в школе, скрестили взгляды, я отдал тебе победу – на, держи, извини меня, не молчи так в сердце, не смей не касаться меня ладонью, губами, пальцами, я прошу/приказываю.

- эй-эй, ребята, полегче, ну чего вы? - он пытается разрядить обстановочку заглядывая в глаза каждому, но не может пересилить лукавость своей улыбки. - ее просто мошка наверное какая-то укусила, не надо ставить на ней крест, - и после поворачивается к Джун и говорит ей как контуженной медленно, убедительно,  с расстановкой, - а давай мы сходим к кентаврам в следующие выходные? возьмем гостинцев, фотоаппарат, м? а сегодня нам уже пора в башню, уроки учить, к контрольным готовиться..

Думаю, что сначала Бог создал мужчину, потом женщину, а потом, исправив все свои недоработки, воссоздал на свет Руби Рода. Вот уж точно.